Отправлено: 27.02.07 03:06. Заголовок: .Хелия.

 Отправлено: 06.01.08 20:46. Заголовок: Короткая предыстория..

Короткая предыстория. Вечер 6 января. Чай. Разговор.
Nokami (21:40:40 6/01/2008)
я хочу Лилле.
Lille Quel Aira (21:40:49 6/01/2008)
чего?....
Nokami (21:40:58 6/01/2008)
-опять двусмысленность-
Лиллеханну. Сыграть с ней.
Lille Quel Aira (21:41:04 6/01/2008)
зачем?
Nokami (21:41:15 6/01/2008)
а фиг нас, дьявольских, знает...?
Lille Quel Aira (21:41:26 6/01/2008)
получишь когда-нибудь....
Nokami (21:41:33 6/01/2008)
хочу сейчас
-и тоном капризного ребенка- х о ч у

-------

Lille Quel Aira (21:46:15 6/01/2008)
Вздох. Черты лица слегка меняются, одежда переткана в другую....узкое, лисье лицо. Пронзительно-малахитовые глаза. Зачесанные на бок огненные волосы длиной до талии, несколько сантиметров бритой кожи у левого виска, серьга в том же ухе - одинокая и ярко-золотая. Смуглая кожа, короткие ногти, слегка грязные руки. Пальцы, длиннее на сустав, чем обычные людские. Тонкие бледные губы, вздернутый нос, светло-рыжие ресницы....что еще?...иссеченная шрамами спина, но ее не видно под рваной белой рубашкой. Брезентовые штаны, в которые вместо ремня продета колючая проволока. Босые ноги. Скрученный лист в руке, опять дымящий. Широкая улыбка:
- Ну?...Я тебя внимательно слушаю....
И голос ее - такой, словно синхронно говорят эти слова две-три женщины со сходным тембром. О, да, иногда она одновременно разговаривает мужским басом и детским сопрано )...

Nokami (21:55:59 6/01/2008)
-Ребенок...капризный, избалованный ребенок, который так редко улыбается. Вот и сейчас - его уста - искусного резца Мастера не хватило на то, чтобы изогнуть их в намеке на полуулыбку - плотно сомкнуты, порой кажется - до боли. Его глаза - холодно-черные, написанные Мастером Востока - слишком утонченно-миндалевидные, чересчур...слишком большие для детского лица. Он напоминает своими глазами пришельца, или некое насекомое, нежели человека. Глаза лишены зрачков - так кажется на первый взгля, но если приглядеться - те мерцают в самой из глубине тусклым, безжизненным антрацитом. Взмах ресниц...до безупречности отточенный кивок головы, почти незаметный, слишком наигранный и хрупко-невесомый - он никогда не заставит упасть тщательно зачесанные черные локоны на фарфоровую вязь его лица. Он чуть сутулится, и потому напоминает марионетку, подвешенную на тонкие незримые нити...сейчас - ненужную. Ему можно дать от 13 до 17, и вряд-ли хоть одно из предположений будет верным. Он смотрит невидяще-безразличным взглядом на огненновласую.-

Lille Quel Aira (21:57:45 6/01/2008)
Оценивающий взгляд. Затяжка...
- Ты улыбайся. Тебе пойдет... - тихий, ровный голос. И, словно подавая ему пример, улыбнулась сама. Тепло...действительно - как ребенку. Она предпочитает не разгадывать других.

Nokami (22:07:16 6/01/2008)
-Он не знает, что такое улыбка. Ему - не положено знать, слишком гордо-древняя кровь для улыбок. Ломанный изгиб аскетично-хрупкого тела - он сидит напротив нее на песке. В длинных, гибких пальцах, подаренных изощренным Мастером-музыкантом появляется нить-сталь, верхний обрыв которой повязан ярко-огненным шифоновым платком, безмятежно ласкаемым ветром. Это - оружие, известное под именем Эмейских Спиц в некоторых мирах. Стальной стилос чертит рисунок - схематичный, небрежный и в то же время до невыносимого четкий и близкий к реальности: дева. И даже на песке неуловимо проявляется то, что ее волосы одного из оттенков меди...не трудно догадаться, кто это. Море...спокойное, но не штиль, скорее легкий бриз - и на картине из песка прорисован Ветер...неуловимо. Чутко. Корабль невдалеке.
Тот, кто спрашивает, поднимает немой взгляд на нее и ждет ответа - прав ли он в своем предположении? Секунда молчания и ломано-нечеткий голос-
Ты...-он с трудом, мучительно подбирает слово. Он не знает языка, на котором говорит, скорее чувствует на уровне эмпатии близость нужных слов и выцарапывает их из памяти...- ходишь...морем? -оттенок вопроса. Он не может сказать четче...-

Lille Quel Aira (22:14:08 6/01/2008)
Кивок. Тонкий четырехсуставчатый палец опускается к песку, разрезая его обрывистыми, четкими линиями. Бутыль. Нож. Карта. Звезды. Восход солнца....
Одни эмоции - ничего более. Вечереет, становится прохладно. До моря далеко, километр по пляжу. Отсюда волны ушли давно, оставив лишь песок и ракушки.
Вопросительный взгляд:
- А ты?..

Nokami (22:20:20 6/01/2008)
-Спица снова рисует линии. Это линии жизни на ладони земли. Так кажется. Росчерк линий складывается в карту. Спица замирает в одной из точек, и почему-то у наблюдателя не остается сомнений в том, что именно эта точка и есть - пресловутый край света. Он снова поднимает взгляд.
Спица роняет росчерк - силуэт все той же девы...даже улыбка - та же...Немного нечеткая, потому что он не знает, что значит этот непонятный изгиб губ. Он рисует себя рядом и вплетает свою ладонь в ее. Это самый простой способ сказать "вместе". Они идут на корабль.
Взгляд, устремленный на нее все так же бесцветно-неподвижен. Хрупкая, ледяная, расколотая вязь слова. Единственного.- Можешь?
Это кажется просьбой.-

Lille Quel Aira (22:28:13 6/01/2008)
Она качает головой. С сожалением....искренним. Но, помедлив, рисует подобие часов и отмеряет на нем небольшой отрезок времени. Рядом - двое. Пара чашек.
Немного холодно. Здесь днем - адское пекло, ночью же - ледяная пустыня. А ведь живут же неподалеку какие-то смуглые люди в шатрах. Костры жгут, пьют что-то горячее/горячительное. Странные...

Nokami (22:35:27 6/01/2008)
-Марионетка сидит на песке и смотрит в никуда. В прошлое. На отрицательный кивок головы. Новый излом линий тела. Он неловко стаскивает с себя тяжелый для его хрупких плеч, заставляющий сутулится плащ цвета ночи и набрасывает его ей на плечи. Затем подает руку, полуприказательно оплетая пальцами ее ладонь. Ветер небрежно треплет короткие рукава расшитой серебром рубашки. От стиснутых в оковы из кожи запястий выплетаются небесным узором черные плети - повторяя рисунок вен, и спрячутся под рукавами. Он смотрит на нее, все так же неясно-молчаливо. Плащ не сутулит плечи и в его силуэте теряется безысходность. Ему отказывают не первый раз. Но он верит. Потому что у него есть миссия. Пусть и ведомая, лишь ему.-
- Веди
- Ему не холодно-

Lille Quel Aira (22:44:37 6/01/2008)
Вздох. Встать. На песке остаются легкие напоминания о их посиделках - странные знаки, смятый, словно простыни, песок. На небе, бархатно-фиолетовом, у края которого все еще теплятся оранжевые отблески уходящего светила, появляются алмазные звезды. Лилле боится признаться себе, что не ведает, где находится. Но природная беспечность берет верх, личный бес шепчет на ухо, что море снова по колено. Вброд перейдем. Бутылку рома бы. Шаги, молчание.....тихий голос, напевающий песню на незнакомом языке. Бархатистое женское контральто. Но в припеве в к нему присоединяется приятный мужской баритон. Контральто переходит в сопрано - на несколько октав выше, sky voice....третий голос - еще один, женский, мелодичный и нежный, влекущий и искристый, ведущий прихотливую мелодию, бывшую сначало тихой, но после - перекрывшую первую. Песня о любви и об измене. Запнувшись, Айра смеется и начинает нечто новое - разудалыми мужскими голосами. Веселится. Тонкая черная полоса у горизонта. Силуэт-скелет корабля. Старый блокшив на берегу, подранный и превратившийся в напоминание о судне, не более. Шаги ускорились.

Nokami (22:54:04 6/01/2008)
-Он слушает, вслушивается, не понимает ни слова, пьет ворох эмоций, жадно, как изголодавшийся по крови вампир. Фарфоровая маска лица остается безупречно-прежней. Он безошибочно чуток, пусть и не знает целого спектра эмоций, в том числе и любопытства. Здесь, в столь живом, столь ярком мире он кажется черно-белым обрывком картины из какой-то бесконечно-древней книги. Она смеется и его лоб на миг прорезает легкая складка, словно бы отмычка коснулась секрета замка, скользнула, почти открыв...но мимо. Он смотрит на нее и на звезды. Сравнивает. Остов корабля...Фарфоровое сердце бьется ровно. Иногда кажется, что оно разобьется о кости...а может так было бы и лучше. Она идет быстрее, и теперь он едва поспевает за ней-

Lille Quel Aira (23:00:31 6/01/2008)
Пнуть борт. Резкий, гортанный выкрик - явное ругательство, но вслед за ним - снова смех. Веревка с борта. Одной рукой схватить ее, дернуть - и тут же взлететь, выставив вперед ноги, чтобы не удариться о борт в случае чего. Перебрать босыми пятками по рассохшемуся дереву, минуя резной край, исчезнуть на палубе. Тишина, пустота, ни единого звука, так, словно там, наверху, вымерли все. Веревка снова падает вниз.
Перегнуться сверху, приглашающе махнуть рукой. С этого расстояния незнакомка кажется выцветшей. Все краски потускнели разом - смуглая кожа стала пепельно-сероватой, глаза - матовыми и тусклыми, впрочем, этого не видно с такого расстояния. Волосы стали больше походить на каштановые, и перестали блестеть.
Улыбка. Снова...если разговаривать эмоциями - то такими. Когда-нибудь он поймет.

Nokami (23:07:04 6/01/2008)
-Завороженный взгляд, и не ясно что смогло пробудить эту эмоцию, впрочем ей с высоты - все равно не видно. Движение - и каждый палец скован кольцом эмейской спицы. Легкие платки только на двух. Игнорируя веревку - все равно он не сумеет воспользоваться ею - он вбивает точеную сталь в старое дерево и ломано-рваными изгибами угловатых линий вскарабкивается вверх, цепляется за балку-перила и легко перемахивает через край...Куда исчезают спицы - снова неясно. Небрежный росчерк черного шелка влас рассекает лоб и левый глаз, чуть касается неподвижных губ. Движение - убрать. И снова безупречный фарфоровый лик..-

Lille Quel Aira (23:17:35 6/01/2008)
И сразу - оглушающее месиво звуков. Яркие краски, алый борт, надраенные доски, бочки, сети, нелюди, ставящие паруса, гибкие тени, снующие взад-вперед и лишь изредка замирающие, чтобы оказаться: стариком в рванине с трубкой, цыганом с птичкой-поползнем на плече, высоким альбиносом с зашитым ртом. В углу, на какой-то просмоленной бочке, сидит, поджав ноги по-турецки, не то старик, не то старуха - длинные седые космы, украшенные деревянными бусинами и переплетенные бессистемно кожаными шнурами, закрывают лицо. Изо рта торчат две трубы - одна подлиннее и пошире, другая - покороче и плоская, он(а?...) зажимает попеременно быстрыми пальцами дырочки дерева, извлекая из неведомого инструмента звуки, похожие то на диджериду, то на губную гормошку.
Разнузданная удаль, кислый запах грязи смешан со свежестью ветра. Обноски, дополненные золотыми украшениями. Хохот. Протянутая гостю кем-то бутылка. Обернувшись, спросить:
- Нравится?...
Поймет ли? Неизвестно. А нужен ли ответ? Короткие приказы, беготня. Паруса натягиваются. Песок оживает, набежавшая волна снимает корабельный остов (а остов ли уже?...) с песка, бережно, словно статуэтку из китайского фарфора. Ветер...всегда попутный....
Взять его под локоть и уволочь в каюту. Сейчас будет подан чай.

Nokami (23:32:58 6/01/2008)
-Невольно отпрянуть назад, к борту...слишком контрастно, слишком ярко для пунктирных линий...Привыкнуть...он так легко впитывает краски. Невольно подается чуть вперед, вслушиваясь в звуки и чувства...Его лоб снова очерчен тенями морщин...Бутылка...резкий запах...нет, он не хочет. Взгляд на нее - зеркально-черными глазами, играющими всеми оттенками радуги...отблески? Ее тепло касается кожаных шнуров, оплетающих тело. Он идет за ней, ловя обрывки времен. Ветер ласково треплет по щеке и черные глаза довольно щурятся...Каюта..-

Lille Quel Aira (23:45:27 6/01/2008)
Бардак полнейший. Ворох какой-то яркой ткани, похожей на материал для сари. Темное дерево. Уют....
Посередине - стол, дубовый и тяжелый, добротный и прочный, сделанный с любовью, но без излишеств и малейших украшений. Прибит к полу. В ножкам его, за ножки же соответственно, привязаны стулья, полдюжины, ворованные явно из какого-то богатого дома. Позолота, цветочная обивка, напыщенность и легкая вульгарность. Здесь они - как издевка.
На столе - кованое блюдо с яблоками, какая-то тетрадь, порванный корсет (о боже мой!) и куча кожурок от ягод личи.
Взмах - указ на один из стульев.
- Садись.....


Nokami (00:00:55 7/01/2008)
-Взгляд по древу, по мишуре, по пыли...Неподвижность, впитывая то, что ново...гибкими пальцами пробежать по кружеву корсета, коснувшись его едва-едва...Снова ломаный изгиб тела - устроиться на полу - так ему привычней, наверное. Блеклый взгляд на неподвижные стены и недоумение- Как...тут...Ветер..? -вопроса почти не слышно. Ресницы скрывают его глаза. Он не понимает, но он хочет понять что-то...Ладонь устало касается фарфоровой вязи лица. Движенье актера, снимающего маску. Вновь безуспешное..-

Lille Quel Aira (00:08:34 7/01/2008)
Мягкое, убаюкивающее покачивание. Тихо хмыкнув, Лилле огибает стол, опускается рядом с ним на пол. Двое. Полюса. Фарфоровый хрупкий мальчик, младше ее не то на год, не то на четыре. Белокожий, темноволосый....девушка в рванине, смуглая и напоминающая набросок сумасшедшего художника - ломаный, паучий...."не то чтобы очень, но в темноте сойдет". Вполне себе правда. Мать была красивей, если бы не размазанная вечно косметика и усталый, циничный взгляд, как у всех, кто живет под крышей борделя. Взгляд в зеркало с золоченой, богатой рамой. Кто она? Полночный бред шизофреника. Умрет шизофреник - и она тоже уйдет.
Мысли прерывает открывшаяся дверь. За ней - все тот же шум, и создается впечатление, что там не работа кипит, а идет какой-то безумный карнавал, праздник жизни. Впрочем, да. Так и есть. Такая у этих ребят работа. Чай на подносе. То, как его принесли, кто, и когда захлопнулась дверь, куда-то теряется, этот клочок вырван из пестрого одеяла, потому что он не важен.
Подвинув ему чашку, рыжая все равно словно продолжает ждать чего-то. И - да. Приносят пачку рисовой бумаги и огрызок угля. Протянуть ему.
- Расскажи.


Nokami (00:28:57 7/01/2008)
-Ресницы...точеный веер, тончайшая работа неведомого резчика...Они взметаются вверх. Он касается ладонью чашки с чаем, оплетает ее своими пальцами и подносит к недвижным устам. Он вдыхает аромат напитка и делает маленький глоток, обжигающий горло...В глазах на миг проскальзывает безразличие к собственной боли...Он смотрит на ее запястья и на миг в глазах - проблеск чего-то неясного, он касается ее кожи столь же неуловимо, сколь и отстраняется...Приносят бумагу...Он ставит чашку обратно на стол, берет уголь...Нет...откладывает огрызок и извлекает, неуловимо, как и спицы, тонкий заточенный грифель, вероятно тоже угольный...Черные линии рисуют карту, уже знакомую ей. Затем еще пара набросков: на одном из них - он, вероятно, несколько лет назад и какое-то неясное, умирающее существо рядом...На втором - он на невольничьем рынке одного из портовых городов, его руки в оковах, его взгляд безразличен...В человеке, который ведет его по рынку можно угадать некого Керима-гаджи, тот - владелец чуть ли не самых богатых на Западном побережьи рудников...-

Lille Quel Aira (00:34:02 7/01/2008)
Что-то смутно-знакомое...впрочем, нет, знакомое определенно: Лилле знает почти всех в тех мирах, где побывала. Может, и с этим встречалась....
Ткущая лоскутное одеяло чужих праздников. Слишком чуткая, но прикрывающаяся обрывками усмешек и отстраненности...и эти наброски - как медленное, равнодушное движение бритвы по обнаженной кожи. Не быстрая боль от резкого взмаха, а пытка.
- Знаю я таких, попадалась однажды..... - тихое бормотание. Нет, он не понял, конечно. Повернуться и задрать рубашку сзади, обнажая спину, на которой ровная некогда кожа превратилась в бугристое месиво белесых шрамов. Каждый - всвист кнута, каждый - напоминание о боли и бессилии...он-то поймет наверняка.
Обернувшись через плечо, усмехается горько:
- Красота неописуемая, правда?

Nokami (00:45:47 7/01/2008)
-Он...подносит пальцы и одергивает их...взгляд...Вопрос "можно ли...?", так и не прозвучавший, но читаемый ясно в его глазах. Он чуть отстраняется и расстегивает - легко и непринужденно - замысловатую застежку на собственной рубашке, позволяя той легко соскользнуть вниз, на пол...Неясно-жесткое подобие наручей из плетеной кожи, обрывается широкой кожаной полосой на середине предплечья. Рисунок вен, повторенный черными шнурами...странно, неясно...Аскетично-хрупкое тело - на грани, кажется...порой чудится, что видно, как бьется сердце, однако, быть может, это просто иллюзия. Кожа испещрена замысловато-причудливым узором, вычерченным одним из семейства плетей...и не важно, чем именно...Некоторые следы - недавние...им от силы три дня...другие - просто не успели зажить - слишком часто накладывались один на один...сеть боли, покрывающая паутиной грудь, плечи, спину...пара рубцов на шее...
Невольно становится страшно, разве нет? И разительный контраст с безупречно-фарфоровой маской лица...-

Lille Quel Aira (00:51:45 7/01/2008)
Кивнуть. Взгляд на его тело....изучающий, чтобы запомнить, вплести в очередную сказку.....
...так странно. Каких только чудес не подкидывают миры сказочнице Лилле. Остается только воровать, копировать, рассовывать по карманам....так и его незримый слепок останется на борту, когда он сойдет. Чай стынет, даря хоть и не вкус да тепло, так хоть запах. Настоящий еловый чай в деревянных чашках. Ночь. Последние всполохи заката ушли...когда зажглись свечи, расставленные по комнате в хаотическом беспорядке? Этот момент тоже ускользает. Тени смешивают приглушенную палитру красок, все движется в каком-то сонном мареве....корабль.
На запад....

Nokami (01:00:10 7/01/2008)
-...А сердце таки бьется...он чертит линии по ее коже, повторяя следы ударов. Он рисует то, что ему не позволено и какие-то из шрамов оседают на его теле, смешиваясь с его собственными и исчезая с ее спины...не все, ибо чудес не бывает...только несколько, от силы - шесть или восемь...Ей ведь не жалко, правда? Несмотря на то, что он не улыбается, в нем нет ни капли холодности. Он просто чуть более мертв, чем яркий мир нынешней жизни...заброшенный горе-художником черно-белый эскиз...Она не успевает заметить, как ее запястье обвивает светло-бирюзовая, такая хрупкая на первый взгляд - нить, на которую нанизаны на полутон темнее, чередуясь с теми, что светлее на полутон, бусины . Внутри каждой чудится звездочка. И ветер. Быть может, просто кажется..? Его пальцы замирают, вжимаясь в дощатый пол. И снова - ни слова..-

Lille Quel Aira (01:05:26 7/01/2008)
- Спасибо.... - о браслете ли? Или чувствовала, как выравнивается кожа под его чуткими пальцами?...Опустить рубашку, повернуться лицом...подвинуть к нему забытую чашку, отчего-то все еще теплую. Откуда-то из-за двери послышался пьяный выкрик, заливистый хохот и заиграл какой-то визгливый, но тем не менее ничуть не назойливый инструмент. А за окном ярится ветер, и уснувшие берега, таинственные и неведомые, сквозь дрему слушают сказки явившихся гостей.
- Ты устал? Хочешь спать?... - на жестах. К слову, что мимика, что жесты разбойницы (да разбойницы ли? Что бы не шептали там - все ерунда. Не вмещается в одно определение ее бурная деятельность...), так вот, и то, и другое - яркое, словно у итальянцев и испанцев, всех вместе взятых.

Nokami (01:21:00 7/01/2008)
-Снова оплести чашку ладонями и пить полуостывший чай, вслушиваясь в тончайшие оттенки его аромата, в жизнь за притворенной дверью, в ее дыхание, в шорох волн, в песнь ветра, в музыку, вплетающуюся в ветряные космы ночи, в ее слова, жесты, мимику, впитывая в себя экспрессию происходящего...Допить чай и повторить зеркально, почти кукольно, толком не зная ни значения, ни правильности интонации...снова таки - где-то на уровне эмпатии-
- Спасибо
-Спать? Нет, он не хочет спать. Что такое "устал" он не знает, связывает ассоциативные ниточки эмоций и ощущений с литерами...Вновь отрицательный кивок. Нет.-

Lille Quel Aira (01:26:47 7/01/2008)
Ветер, стучащийся в окно....да. В последний раз коснуться чашки бледными губами. Тряхнуть гривой волос, рассыпая по плечам пряди, похожие на языки огня, частично заплетенные в косицы. Тихий вздох. Пора отпустить его, чтобы не забрать навсегда. Чтобы он не стал одной из теней корабля, этих смеющихся всполохов эмоций, всплесков образов.....скрипнувшие под ногами доски - рыжеволосая гибко поднимается, не опираясь о чумазые ладони, и кивает на старинные часы, стоящие в дальнем углу каюты - напоминание о жизни, текущей вне корабля. Она слегка грустна, потому что этот гость заворожил ее, с ним не хочется расставаться...но что поделать? Жизнь - странная штука.
Протянутая рука:
- Нам пора...

Nokami (01:31:20 7/01/2008)
-Он остается сидеть на полу, созерцая пляшущие блики осколков чужого прошлого...Черные плети-струны, оплетающие руки, переливаются задумчивыми оттенками ночи. Он бросает хрупкий взгляд на часы и песок внутри стеклянных колб замирает, превращаясь в тяжелое золото, впрочем важен ли оттенок песка...? Шесть, от силы восемь песчинок никогда не упадут вниз. Он остается сидеть на полу.-

Lille Quel Aira (01:38:02 7/01/2008)
- Отпусти нас. Мы должны жить. Пусть течет время. - девушка покачала головой. Теперь она слегка хмурилась...Ей нельзя было брать на борт кого бы то ни было. Такова их тысячелетняя история. Его не числилось в списках будущей команды, в его руках никогда не трепетал билет - осенний, иссохший лист, один из тех, что Лилле курит постоянно, забываясь в красочных галлюцинациях. Этот билет не прилетел однажды, не лег на его ладони, чтобы сказать, что его ждут здесь, не перенес сюда, чтобы он мог ласкать босыми ногами палубу, смеяться, пить, петь...он не был похож на собравшихся здесь. Те шутили всю жизнь, многие умерли, будучи пьяными, двоих задавила толпа на карнавале, несколько были прекрасными музыкантами, но умерли от старости, чтобы вернуться к жизни молодыми и полными сил. И легкие рвались от хохота. Чтобы спящие материки никогда не забывали о том, что значит "счастье". Бесшабашное и беззаботное...
И хочется кусать ногти от досады. В его рассказе не было этой яркой нити. Он сам вплел ее, взяв пиратку-Лилле за руку. Неправильно, все неправильно, не так....
- Идем. - второй раз, тихо и настойчиво.

Nokami (01:43:44 7/01/2008)
-Он молча надевает рубашку из черно-серебристых нитей, заново заплетая наглухо мудреную застежку. Его ладонь подхватывает плащ и он надевает тот, снова ссутулившись, повиснув на безразличных нитях мертвого кукловода. Он роняет взгляд на часы и золотой песок отмирает, шурша своей тихо-пепельной жизнью. Крупицы, повинуясь его взгляду, медленно падают вниз. Хрупко-фарфоровое сердце делает пару ударов. В его глазах - безразличие к собственной боли. Ломкий изгиб - и он стоит рядом, по прежнему безмолвно. Мир - этот мертвый театр - снова обрел одну из вечных марионеток-

Lille Quel Aira (01:56:58 7/01/2008)
Сожаление...острое, как бритва. Не брать, не брать на борт посторонних, ведь такой приказ был дан ей свыше. Как можно ослушаться?...
Сплести его пальцы со своими - осторожно, но мягко, стараясь подбодрить его этим жестом, сделать чуть ярче его мысли, расцветить сполохами ласки настроение...хоть немного.....
Дверь открывается. Свежий морской воздух....шум становится ярче, но все сливается в смазанное полотно из света, мелькания и фрагментов, которые выхватывает разум из общего, неразделимого целого. Пестрая юбка, босые ноги, ножные браслеты.....чья-то улыбка. Лютня. Черный пес - откуда он тут?....оживленно жестикулирующий старец, объясняющий что-то ангельскому лику, вырезанному на перилах спускающейся сверху лестницы.
Его не отпустят без подарков, и Лилле Кель Айра замедляет ход, придерживая его. От хоровода отделяется все тот же цыган с поползнем. Он протягивает белокожему цветной маракас из тыквы и, не заставляя его брать, засовывает инструмент рукоятью за пояс гостя - пусть забирает. Старуха-дудочница вынимает из волос какую-то косточку - и та, трескаясь и ломаясь, становится гребнем. Ему...расчесывать густые пряди. Что еще?...четки из кофейных зерен. Пара монет. Ключ (и от чего он?...но, видимо, пригодится - эти люди случайных подарков не дарят). Флягу с каким-то терпким травяным настоем. Катушку ярко-оранжевых ниток.
Двое подходят к корме. Волн внизу не видно, они теряются в бархатном полумраке....он все так же печален.
- Не грусти. Улыбнись... - она снова улыбается ему. Когда-нибудь он научится...правда...да, черт возьми. Когда-нибудь....
Ах, да. Последний подарок. От нее самой. Сняв с уха одну из серег-гвоздиков, она подходит ближе, успокаивающе касается его плеча. Все будет хорошо.....К одной стороне мочки уха - серьгу, к другой - застежку....резкое движение. Кровь...снять капельку, слизнуть с пальца. Провести прохладными пальцами по его щеке....спустить вниз веревочную лестницу.
- Пора...
Сердце-сердце, зачем же ты стучишь так....

Nokami (02:18:36 7/01/2008)
-Все дары приняты безразлично. А может и что-то иное плещется в его немых глазах. Он никогда не улыбнется, потому что где-то на небесах была прописана каким-то из Мастеров эта проклятая тысячелетняя история. Он не грустит, он просто живет. По-своему, своей глупой, не нужной никому кроме него одного жизнью. Когда-то давно он был нужен одной, теперь мертвой, Твари на пустынном берегу. Тот тоже до самой смерти ждал его улыбки. Да и умер то впрочем потому, что не дождался. Просто себя отпустил, чтоб не мучать Потерянного. А тот даже плакал...Глупый. Впрочем, завидовать он тоже не умел. Он н и к о г д а не научится улыбаться.
Он даже не замечает боли и упавшей капельки крови. Фарфоровое сердце молчит, оно слишком боится разбиться...Знаешь, ты, недописанная сказка о Проклятом, почему та точка на линии жизни земли - это край света? Потому что это единое место, которого никогда не достичь. Это та иллюзорная, недосягаемая цель, которая позволяет влачить свое существование. И все...Вот так все просто...Он даже перед смертью не улыбнется. А значит одна Тварь умерла зря, а впрочем, какое Миру дело до случайно-умерших-во-имя-улыбки? Никакого...
В его глазах нет ничего, даже безразличия к собственной боли. На его пальцах - шесть нитей-струн...Он чуть касается ладонью дощатого помоста и легкое, непринужденное сальто уносит его прочь, вниз. Ловкий трюк кукловода - и марионетки нет.
Рыжие волосы Лилле сколоты двумя эмейскими спицами, на верхних обрывах которых трепещут под лаской ветра яркие платки.
У цыгана в ладони - тончайшей работы, словно хрустальная - цыганская свирель из лазурного легкого камня. Таких в мире - только одна. У цыгана из тысячелетней команды. Старухе - шаль на плечи - серебристо-ночная, вытканная звездами. Что еще? Звездная карта на бархате, словно живая, в хрустальном ларце...Молоточек, пляшущий по наковаленке - игрушка бы словно, разве нет? Ступени-трап дощатый, игрушечный снова...и к чему сдался то? Два грифеля, как те, которыми рисовал...Пара нитей жемчужных...
Никто не обижен?
А рыжие волосы Лилле сколоты двумя эмейскими спицами, на верхних обрывах которых трепещут под лаской ветра яркие платки...-

Lille Quel Aira (02:28:36 7/01/2008)
Вот и все....и шум снова увлекает и затягивает устроительницу его. Он напоминает о том, что жизнь идет дальше. Что веселиться не каждому дано, что на борту нет места мальчику с фарфоровой кожей...

....вернуть его, обжечь солнцем и поцелуями, вплести в его волосы нить цвета летней зелени, снять с него обувь, пустить в круг танцоров...вернуть...вернуть!....

Закрытые глаза. Легкая горечь. Его не изменить....и даже ее цветные сказки и сны здесь бессильны....
...хохот. Ослепительно яркий, взрывающий на осколки прошедший час. Быть может, корабль еще нагонит его однажды. Чтобы она могла улыбнуться ему с борта, коснуться легким ветром его волос цвета воронова крыла...
Так будем же пить и петь. Здесь не место грусти. Улыбнись, Лилле. Ведь ты умеешь. Улыбайся...для других.

...серьга. Это все она, чертовка, доносит до ушедшего смех его рыжеволосой знакомой. Через какое-то время и этого не будет слышно...а еще через несколько дней он забудет о встрече. Останется только ощущение чего-то...неслучившегося?...

Nokami (02:34:19 7/01/2008)
-...Он сидит на берегу и безразлично - по крайней мере так кажется - смотрит на ускользающий океан. Затем поднимается, отряхивает - теперь уже вечно хранящий ее тепло (все же порой так полезны умения игр со временем) - плащ...
...Безразличие сменяется дерзостью, и одна из эмейских спиц вычерчивает ломаный силуэт. Он слышит шепот ветра и рисует улыбку на своем, сотканном из прибрежного песка, лице. Быть может, ее смоют волны. Но это неважно. Она - услышит. Он уходит.
...Навстречу...-

Lille Quel Aira (02:51:21 7/01/2008)
Карнавал...чем он отличается от маскарада? Да - отсутствием масок. Открытыми лицами. Искренностью? Может быть....фрагменты, отдельные картины, на которые распадается действительность...заснувший цыган, задумчиво держащий в зубах подаренный музыкальный инструмент вместо привычного кончика трубки. Счастливая старуха в новом платке. Протянутая кем-то фляга. Взять, наконец. Глотнуть...обожгло. Согрело. Стерло? Нет....
...и вдруг, яркой вспышкой - песок. Волна, слизывающая его следы. И...рисунок. Резкие росчерки, ровные и прямые. Те же волосы, те же глаза, то же фарфоровое лицо....и...улыбка. Яркая. Детская. Искренняя и бесшабашная, скопированная с ее же.....
Вскрик. Упасть на колени...радость, смешанная со слезами...он не научится, быть может...но он подарил ей возможность видеть его...пусть...пусть рисует чаще.....призрачная связь между двоими....

 Отправлено: 04.06.08 11:10. Заголовок: Он не волновался. Эк..

Пост на заказ...
Скрытый текст

Он не волновался. Экзамены в Академии были для него не в новинку, все было предельно просто....не оценка знаний, а, скорее, возможность покрасоваться. Ежегодный осенний фестиваль. Скучно. Обыденно. Парк, который Феликс пересекал насквозь по пути к учебному заведению, пестрел кленовыми листьями. Дождь еще не ударил по тротуару, но явно готовился это сделать. Брюнет поднял воротник повыше и позволил ветру трепать расчесанные поутру пряди. Оставалось больше двух часов. За час он успеет порепетировать и разогреть пальцы, а пока можно присесть на лавочку у Академии и подождать...Лучше здесь, чем дома - с родительскими наставлениями. Уйдя в свои мысли, он не услышал шагов и едва не вздрогнул, когда рядом раздался мелодичный девичий голос: - Ты учишься здесь? Перед ним стояла девочка лет 14ти с серьезными серыми глазами и двумя забавными пепельными косичками. - Да - рассеянный ответ. - Это у вас сегодня экзамен, да?... - У нас. И откуда ты все знаешь, моя проницательная? - Мой отец будет сидеть в комиссии. Можно, я попрошу тебя кое о чем? - Конечно. - он был растерян. Девочка говорила с ним слегка свысока, хоть и была младше, и она была чертовски мила. - Я хочу быть твоей Музой. - Феликс молчал, но его взгляд выражал удивление, и девочка продолжила: - Я знаю, это звучит странно, но отец говорил мне, что я могла бы стать чьей-то Музой. Он смеялся, но мне и правда захотелось в это верить. Можно...я ею побуду для тебя? Она была одной из тех, кого родители воспитывали, как маленькую принцессу. Одаривали игрушками, баловали, позволяли все....И в то же время не выглядела избалованной куклой. Он коснулся замерзшими пальцами ее фарфоровой щеки и улыбнулся: - И как зовут мою Музу? - Марицца... ...... Он вошел в зал - и тут же по рядам прокатился взволнованный шепот. Да, Феликс Холмсбрук, потомок Орфа, выдающийся ученик..... ...как знакомо. Только теперь нет той рассеянной тоски. Она растоплена, как снег. Он садится за идеально-черный лакированный рояль - отражение его души в инструменте - и вскидывает руки. ....росчерк пепельных прядей, глаза цвета грозового неба, изгиб фарфоровых губ, изящное платье..... Первый аккорд. Аппассионата.

 Отправлено: 24.08.08 16:35. Заголовок: В городе дождь... Ст..

В городе дождь...
Стук колес - в такт стуку сердца, и так же ускоряется - пока она бежит, тщетно пытаясь догнать заветное окошко, в котором еще можно увидеть Его. Темные пряди волос, бледный лик - о, да, фарфоровый... - и тень неуверенной улыбки, призванной утешить, но говорящей лишь о том, что и ему так же холодно...
Отойти, прислониться к металлическим опорам виадука, утонуть в сером тумане, всхлипнуть, поднести к лицу руки и...не заплакать. Потому что связана обещанием - не делать этого. Только вздохнуть, закашляться хрипло и долго глядеть в небо - чтобы слезы не смели литься. Выравнивать дыхание. И жить воспоминаниями...

Из Его окна постепенно ускользает приморский город на холмах, становится небылью, осколком хрустального прошлого, где можно было держаться с ней за руки, целоваться, любить...где можно было просто ЖИТЬ - во всех сокровенных смыслах этого слова.

Из окна ее такси исчезает вокзал, где они сидели вдвоем на Его сумке, пили воду, слушали музыку и...не сговариваясь, беззвучно умоляли минутную стрелку часов не спешить, время - остановиться, поезд - не отходить...

Чувства - нити, они связывают - незримо и прочно. А расстояние старается разорвать их. Те, что легко рвутся - не причиняют боли и не длятся долго. Но сейчас не тот случай....жаль? Вовсе нет. Лучше боль, чем пустота...и Он тоже знает это...

Позже Он укутает ее тьмой, приласкает ее призрачно-теневыми пальцами, заставляя томно вздыхать во сне, она - ветром, сменившимся на южный, поцелует его на ночь и останется рядом - делить с ним чарующие сны...

Позже. А пока...в городе - дождь...

 Отправлено: 30.09.08 08:48. Заголовок: Emma - chudo. Ya lub..

Emma - chudo. Ya lublu takoi tipazh, ochen' nezhnii i zhenstvennii...
Oboiki s nei.

Cveta - imho - ocharovatel'no poluchilis'. Seychas oboiki stoyat na rabochem stole Nenaraduius' )))

 Отправлено: 13.11.08 17:26. Заголовок: Вот такие вот приятн..

Вот такие вот приятности...

 Отправлено: 13.11.08 20:52. Заголовок: Helya Frei поздравля..

Helya Frei поздравляю, счастье мое...-а вот в третьем конкурсе аватар, занявший третье место сильно задел...до боли-

 Отправлено: 26.12.08 23:05. Заголовок: Felix Deinschatten ..

Felix Deinschatten
меня тоже.

 Отправлено: 26.12.08 23:05. Заголовок: http://i90.photobuck..

 Отправлено: 27.12.08 09:11. Заголовок: )))))))) забрал в ко..

)))))))) забрал в коллекцию))) обожаю тебя

 Отправлено: 27.12.08 09:13. Заголовок: Методом ненаучного т..

Методом ненаучного тыка....

из...
Скрытый текст


в....
Скрытый текст

 Отправлено: 27.12.08 09:18. Заголовок: ух....чудно)..

ух....чудно)

 Отправлено: 21.04.09 13:35. Заголовок: Чтобы помнить. Мест..

Чтобы помнить.

Место: Ковент-Гарден, летнее кафе неподалеку.
Время: Постхогвартс.
Джинни Уизли + Гарри Поттер.
Море смеха и немного романтики.

----> Тауэрский мост

А я ведь уже не помню, как жил без тебя. Без смешных веснушек, громкого смеха. Люди говорят, что счастье не требует подтверждений, но это неправда – ты мое живое, настоящее, дышащее и вздрагивающее, сгорающее на солнце подтверждение счастья. Твои рыжие волосы на концах всегда немного завиваются, образовывая причудливые хитросплетения, на которые я до сих не могу наглядеться.
И мне все кажется, что уже никогда не смогу.
Она вовсе не была красивой. Но было в ней что-то завораживающее, отчего Гарри привыкал неотрывно смотреть на нее, ловить движения.
Она о чем-то говорила, но он с трудом понимал смысл сказанного. И впервые в жизни понял, что в его языке слишком мало слов. Во всяком случае, для того, чтобы выразить его состояние, их точно не хватит.
Подумать только, а они ведь встречаются совсем недавно. Что же было до этого? Ведь где-то затерялись эти пять лет их бессмысленного знакомства, похожего на нечто среднее между дружбой и отношениями сестры и брата.
Так глупо - пять лет не замечать того, что лежит на самой поверхности. Долгие месяцы проходить мимо того, за кем пошел бы куда угодно, и не замечать, и забывать, и не задумываться. Искать истину, которая всегда была рядом и прикрывала твое плечо.
Поттер смотрел на Джинни и ясно понимал, что если она только обмолвится словом, он бросится за ней в темноту и забудет о целом мире. Если она захочет, он перестанет дышать и выкинет из головы все свои убеждения.
Тогда, на шестом курсе, он вдруг сообразил, что совсем ничего о ней не знает, что любит человека, с которым почти не знаком, хоть и прожил с ним черт знает сколько. Все это было несправедливо. Жутко несправедливо. До безумия.
Что ж, теперь у него хотя бы есть время все наверстать.
Он толком не знал, куда лететь, просто по внезапному порыву оттолкнулся от земли и взлетел. Ощущение было странное – родное до покалывания в кончиках пальцев, и в то же время почти забытое. Он ведь теперь почти не летает, все больше земля тянет слепым грузом вниз.
А вот Джинни до сих пор верна небу. Возможно, потому, что ей действительно самое место там, среди солнца, звезд, облаков, в сияющей недосягаемости. А ему нужно стоять на земле. Ему ведь даже квиддич всегда нравился лишь потому, что это было в новинку – что такое полет для провинциального мальчишки, которому и посидеть в машине-то разрешали по большим праздникам?
Так они и живут, оба смешные и нелепые – она одной ногой в небе, он – на земле.
Ветер трепал волосы и все никак не мог успокоиться, но все это не имело значение, когда Поттер сделал резкий крутой вираж в воздухе, расхохотавшись от вида города, внезапно перехватившего дух, и приземлился в небольшом затемненном уголке открытого кафе в районе Ковент-Гарден, на секунду покачнувшись, но удержавшись на ногах. Джинни ощутимо крепче вцепилась в него, и он осторожно выбрался из ее объятий, на манер старины протягивая ей руку. И добавил, чуть паясничая:
- Миледи, могу я пригласить вас на ужин?..
А что до посетителей кафе…
Что ж. Давайте начистоту.
Ему не было до них абсолютно никакого дела.

В кафе было людно, но обычно именно в такой ситуации странности, как и преступления, проходят незамеченными. Никто не заорал, никто не стал тыкать в них пальцем, только официантка едва не налетела на них, поспешно извинилась и отредактировала курс. Свидетельницей чуда стала только какая-то очаровательная малышка лет четырех, которая не преминула тут же подергать маму за юбку и заявить ей со всей ответственностью, что только что вон те двое прилетели сюда по небу. Добившись от занятой родительницы малоинформативного "иди поиграй у фонтанчика", кроха засеменила по навравлению к искусственному водоему, бросив нерасследованную тайну на произвол судьбы.

Джин проворно обернула метлу мантией (вот так спрятано и одно, и другое), и лукаво улыбнулась:
- М-мм....можете.А после - пригласите меня за завтрак, я тоже совсем-совсем не против...Только ты тогда - ответственный за деньги, я в этих ничего не понимаю, у папы в основном были штепсели и батарейки. И - ох, черт - я все-таки потеряла правую сандалию. Надеюсь, никому ею по голове особо сильно не досталось...
Покаянно вздохнув, рыжеволосая решила, что этим ее вина перед неизвестным прохожим, нашедшим "золушкину туфлю" исчерпана. Поправить тонкие лямочки платья. Оглядеться. Взглядом отыскать свободный столик у самого края балкона...
...жарко. Плечи уже не болят - они попросту к этому времени перестали чувствовать что бы то ни было. Оно и к лучшему...завтра облезут, а послезавтра снова будут в норме. Откинувшись на прохладную, ласкающую кожу кованую спинку изящного стула, девушка сонно полуприкрыла глаза, маревом ресниц приглушая яркость цветов.
- Прекрасный день плавно перетекает в прекрасный вечер...ты планируешь сегодня вернуться на работу - или вялотекущая болезнь прогульщичества приобретает форму острого заболевания? - она тихо рассмеялась и заявила храбро: - В первом случае я тебя никуда не пущу и мы продолжим наслаждаться отдыхом, а во втором случае обойдется без связываний и все будет добровольно. Что скажешь?


В одной сандалии Джин была на редкость очаровательна – ему всегда нравилось, как забавно она беспокоится и ругается, если случилось что-то из ряда вон выходящее. Совсем как мать, а вечные хлопоты Молли Уизли Поттер любил. Они напоминали о чем-то несбыточном – неслучившаяся большая семья, крепкие семейные узы. Здесь каждая половица скрипела в согласии с какими-то странными, доселе неизвестными и оттого такими желанными семейными ценностями, каждая портьера пахла теплом домашнего очага.
Ему ведь так нравилась эта семья, быть ее частью, пусть даже и косвенной – это самая настоящая честь. Он уважал их за то, что они никогда не относились к маленькому мальчику Гарри Поттеру как к мировой знаменитости. Для Молли Уизли этот щуплый ребенок всегда был обычным мальчиком, которого во что бы то ни стало следовало накормить и дать кров. Он был еще одним сыном Молли, а сейчас – почти ее зять.
Может, хватит уже употреблять это дурацкое «почти»?..
Заглушив в себе неожиданно солнечное настроение, Поттер с размаху плюхнулся на стул напротив Джинни и с иронией ответил:
- Зато, согласись, во всем, что касается штепселей и батареек, ему нет равных.
Он в сотый раз похвалил себя за предусмотрительность – носить с собой магловские деньги с его стороны было крайне дальновидно – с ними всегда можно позволить себе маленькие радости вроде прогула работы вместе с той, с которой и саму жизнь не жаль прогулять.
Подскочивший официант выдал им два меню – Поттер даже не открыл его, протянув Джинни, а себе заказал двойной экспрессо – страсть к крепкому кофе на работе определенно вьет из него веревки.
Внимательно выслушав ее проникновенный монолог, Гарри сделал до крайности серьезное лицо и сообщил:
- Я бы, конечно, сказал тебе, что мне плевать на эту работу и не буду я никуда возвращаться, но разве же я могу отказаться от перспективы быть связанным? – моргнув, Поттер покосился на официанта и прокашлялся. – Поэтому я, конечно, собираюсь вернуться на работу. Можешь начинать меня связывать, я готов, - откинувшись на спинку стула, он позволил себе улыбнуться, потому что больше не мог сдерживаться.
У нее были обгоревшие плечи и длинные трепещущие ресницы, а иногда она смешно морщилась, едва ли не фыркая, как будто бы обращаясь к самому солнцу с немым призывом дать отдохнуть хоть пару часов.
Мечта. Девушка-муза. Идейный вдохновитель.


Иногда она не понимала, шутит он или нет. А иногда он думал, что она не понимает, что он шутит - потому что Джин была способна на совершение каких угодно выходок с абсолютно серьезным выражением лица.
Пару мгновений она выглядела обескураженной, ну а после, невозмутимо хмыкнув, нагнулась под стол и прочно там пропала на полминуты. Когда коварную диверсантку снова можно было увидеть - в руках ее красовалась оторванная от подола полоска кружев - стареньких, невинно-кремовых, но достаточно прочных. Сохраняя все то же фараоново спокойствие, девушка поднялась, по дуге обогнула круглый столик, обосновалась позади его стула и, нагнувшись, зашептала на ухо:
- Как насчет ног?..Или рук хватит?.... - параллельно словам она успевала прочно и чертовски технично (где тренировалась?...) привязывать его запястья к кованой спинке и в итоге завершила это макраме кокетливым бантиком. Легкое касание губами его щеки. Сладко...
Да, имела место быть пара удивленных взглядов, но политика невмешательства делает англичанам честь. Да и не все ли равно, в самом деле, как молодежь развлекается...
Она не успела вернуться на свое место, как подошел официант - за ее заказом. Вообще-то рыжеволосая все это время была занята рукоделием, а не изучением принесенного талмуда, и поэтому, усовестившись, она торжественно открыла его на случайной странице и возвестила:
- Греческий салат! - наткнувшись на вежливо-ожидающий взгляд обслуживающего их столик несчастливца, она поспешно добавила на всякий случай, копируя любимого: - и двойной эспрессо!..
Угомонившись, официант шустро исчез, а довольная Джинни снова оказалась напротив и теперь с нежностью созерцала жертву своих творческих изысков. Скульптура "Гарри и чугунная табуретка" очень ее воодушевляла.


Конечно, он знал, что от Джинни можно ждать чего угодно. Более того – он был в этом абсолютно уверен. Не прошли ведь даром эти четыре восхитительных года.
Однако то, что при Джинни следует как можно более осторожно обращаться со своими словами и действиями, ухитрилось выветриться из его головы, и надо было видеть пораженное лицо Поттера, когда в одно мгновение Джинни невозмутимо скрылась под глянцевой столешницей.
Остолбенев и судорожно размышляя, что в очередной раз пришло в ее рыжую голову, Поттер напрягся, успев придумать три тысячи объяснений ее поведению. В голову приходила самая разная чушь, по большей части откровенно неприличная. Дойдя до совсем уже непозволительных вариантов, Поттер вздрогнул и почувствовал, как столешница дрогнула, и взъерошенная Джинни снова предстала перед его взором.
Он не успел ни о чем подумать, как она проворно юркнула за его спину и… привязала его к стулу?!..
Поттер ошарашено проводил ее взглядом, успев ощутить на щеке прикосновение губ, все так же молча проследил за тем, как она заказала себе салат и экспрессо, беспомощно дернулся, заранее предугадав тщетность своих попыток, и наконец выдавил:
- Джинни, ты жестокая женщина, черт возьми! Тебе не кажется, что официант не очень положительно отнесется к тому, что я уйду отсюда со стулом за спиной?
Он бы, наверное, даже засмеялся, не будь сейчас в таком плачевном положении.
А она была совершенно невозмутима.
- Тебе доставляет это удовольствие, да? – живо поинтересовался Поттер, еще раз безрезультатно дернувшись. – Между прочим, ты сейчас срываешь все мои планы, и они отнюдь не касаются работы.
Он не врал – Поттер, если уж на то пошло, абсолютно не умел врать Джинни Уизли. Она почему-то всегда сразу чувствовала, если он лукавил. Поначалу это обижало, а потом стало забавлять. Женская интуиция, что ли?.


Он был очарователен. Жертва обстоятельств.
То же можно было сказать о Гарри, на нем сидящем.
Джин стул нравился, и она вообще была-бы не против, если бы Гарри утащил его из кафе под таким интересным предлогом - что уж там, она бы даже отважно прикрывала отступление. Поэтому она еще немного поерзала на месте, полюбовалась безоблачным небом, построила из себя мисс Невозмутимость, а потом не выдержала (ох, не доведись ей попасть на русский базар - ее нос постигла бы участь Варвариного), чуть нахмурилась для убедительности и поинтересовалась:
- Это что там за планы?
Ей стало не по себе. Если с работы Гарри еще можно было выкрасть с помощью каких-нибудь дьявольских уловок вроде свежеиспеченного пирога или...или чего-нибудь, о чем не стоит упоминать в приличном обществе, то эти абстрактные "планы" могли стать реальной угрозой ее безоблачному счастью. Связанный любимый ей нравился куда как больше, чем безнадежно загруженный делами, да еще и (о ужас!) по своей инициативе.
Официант, принесший салат, оказался очень кстати и отвлек рыжеволосую бестию от наполеоновских стратегий по окончательному обездвиживанию народного героя. Он с плохо скрываемым удивлением уставился на странную парочку и поинтересовался вроде бы так невзначай, как о погоде:
- Вам чем-нибудь помочь?
- Да нет, спасибо! - не менее солнечно и беззаботно отозвалась Джинни, старательно не глядя в глаза ни тому, ни другому, и начиная приобщаться к иноземной кухне.


Нет, это уже определенно переходило всякие разумные границы! Если бы Гарри умел злиться на Джинни, то уже определенно бы пылал праведным гневом. Но, к несчастью (или к счастью?..) Поттер был абсолютно не в состоянии ругаться, топать ногами и истерично выпрашивать отвязать его от стула.
Хотя, конечно, чисто гипотетически все это не было проблемой – в конце-то концов, ноги у него пока что привязаны к каким-либо элементам дизайна кафе не были, - но на практике идея не выдерживала никакой критики.
Пытаясь включить отголоски разумности, он раскинул мозгами и пришел к выводу, что собственными силами освободиться явно не сможет. Волшебная палочка покоится в кармане брюк, до которых ему определенно не достать, даже если он изловчится и свернется в причудливую геометрическую фигуру. Дернуться и оторвать проклятые тесемки тоже не представлялось возможным. Поэтому с видом истинного страдальца Поттер покосился на официанта, на салат, к которому Джинни приступила с воистину садистским энтузиазмом, на свою чашку кофе, терпеливо дожидающуюся хозяина, так некстати прикованного к стулу.
Подумав о том, насколько вытянулось бы лицо его начальника, самого Министра Магии Кингсли Брутсвера, узрев он картину, в которой начальник Аврората сидит напротив Джинни в магловском кафе, весьма негероически привязанный к предмету интерьера принтом от женского сарафана, он поперхнулся и подавил хохот.
Гарри хотел было возмутиться о том, как же он будет пить свой кофе, но быстро прикусил язык, прикинув, что процедуру спаивания привязанного к стулу клиента его девушкой нежная психика официанта не выдержит.
- Пока ты не отвяжешь меня от стула, я отказываюсь говорить что-либо о своих планах, - категорично возвестил Поттер, наивно понадеявшись на то, что женское любопытство пересилит женский садизм. Подумав, что две равнозначные величины в Джинни вряд ли найдут согласие, Поттер решил сделать упор на любопытство, сел поудобнее (в меру своих весьма ограниченных возможностей) и выпалил: - Могу сказать только одно – мои планы ни касаются ни друзей и не работы, а только тебя. Может, хоть теперь ты меня освободишь, Джин?..


...а на столе разворачивалась эпическая битва, достойная быть запечатленной на полотнах великих мастеров. Курносая, до невозможности обгоревшая амазонка с ужасно воинственным видом охотилась за верткими маслинами с вилкой наперевес. Она так увлеклась этим занятием, что едва не пропустила начало фразы Гарри.
- Пока ты не отвяжешь меня от стула, я отказываюсь говорить что-либо о своих планах, - заявил он, и Джин ехидно улыбнулась: "Ты мне молчаливый тоже очень нравишься....", но вот вторая часть дипломатического монолога и впрямь не оставила ее равнодушной. Отложив в сторону орудие убийства (пардон, вилку, да?...), девушка чуть улыбнулась:
- Это не может не заинтриговать. Как ты ловко все просчитал...хорошо, я сдаюсь.
Уже развязывая его, она сказала тихо (со стороны казалось, что шельма нашептывает какие-то скабрезности):
- А еще мне эспрессо жалко, пить холодный кофе - дурной тон!
За этим занятием их и застал официант, принесший на сей раз чашечку - для нее. Он немо уставился в небеса, благодаря Бога за то, что это - последняя часть заказа а заодно избегая смотреть на возмутителей спокойствия, и прогундосил:
- Ко-офе, мисс...
- Счет, пожалуйста.. - кивнула Джин, в который раз за полчаса возвращаясь к своему месту. Вся эта возня ее безумно веселила...


Триумфальное освобождение из тисков оборки сарафанчика Поттер воспринял как манну небесную и сразу же потер руки, сделав выражение лица под стать человеку, несправедливо заточенному в места не столь отдаленные за преступление, которого не совершал. И пробурчал:
- Эспрессо ей жалко, а меня – нет!
Разумеется, все это было чистой воды наигрышем, никакого особенного притеснения Поттер не испытывал, но возмутиться несправедливости бренного мира было святым делом, не терпящим отлагательств. Надо сказать, маневр с давлением на любопытство Джинни ему вполне удался, а вот что делать теперь, он представлял с трудом.
Конечно, план у него был, но уж больно неподходящий для таких условий. Поттер разнервничался и по детской привычке унизительно покраснел до ушей, едва не сметнув со стола чашку злополучного эспрессо, пить который ему моментально расхотелось. Решив потянуть время, он все же жадно набросился на кофе с видом человека, на третьи сутки месячного путешествия по Сахаре потерявшего флягу с водой. Несчастный официант прыгал вокруг Джинни, очевидно, вымаливая у небес, чтобы эта странноватая парочка поскорее покинула заведение.
По счастью, небеса у нему были сегодня благосклонны – Джинни заказала счет, и Поттер, обрадовавшись возможности вытянуть еще крупицу времени, потянулся за кошельком.
Если к официанту фортуна сегодня была благосклонна, то к Гарри Поттеру – точно нет. Совершив слишком резкое движение, Поттер вытащил-таки кошелек, по чистой случайности не заметив, что вместе с кошельком прихватил из кармана странную маленькую коробочку, оббитую чем-то вроде бархата.
И тут случилось непредвиденное.
Заметив, что у него в руке, Поттер вздрогнул, выронив коробочку из рук. Лицо его стремительно вытянулось, когда коробочка описала в воздухе красивый пируэт и угодила прямиком в чашку кофе перед Джинни, подняв невообразимый фонтан брызг.
- МЕРЛИНОВЫ РЕЙТУЗЫ!


Надо сказать, Флориан Фортескью почти не подавал кофе. А если в меню и значилось что-то подобное - то никак не эспрессо. Латте, неаполитано, капуччино - обязательно что-то воздушное, молочное и сладкое - конечно, ведь основная его аудитория все-таки - ученики Хогвартса, и чаще всего - самые мелкие, а им подавай что понежнее и где сахара побольше. Поэтому Джинни этот густой кофейный концентрат, без намека на молоко, сахар и снисходительность к ее пристрастиям, поразил до глубины души. Тем не менее она отважно сделала еще глоток - детская привычка "быть не хуже мальчишек" (как же это так - Гарри пьет - и ничего, а я морщусь?...), невозмутимо состроила довольную улыбку и собиралась уже сказать сакраментальное: "Очень изысканный вкус" (обычная ее замена фразы "Господи, что за дикий вкус/цвет/запах/вид?!!...), но тут произошло непредвиденное - что-то, едва не стукнув ее по и без того курносому носу, красиво плюхнулось в чашку и забрызгало ее старенькое платьице черными кляксами. Гарри возопил. Джин осторожно заглянула. Из глубин нелепого напитка всплыло что-то бурое и ворсистое. О ужас!...Кто это сидел у Поттера в кармане?
- Ну ты даешь! - на всякий случай сказала Джин, даже не зная, какая другая фраза приличествует в данной ситуации, и двумя пальцами осторожно изловила удивительное нечто. Оно не кусалось - хвала тому же Мерлину и рейтузам его.
А тут началось самое забавное. Да, любая девушка сразу поняла бы, что это - коробочка, заветная хранительница не менее заветного колечка. Тут полагалось замереть, не дыша, и тоненьким голоском невинно прощебетать, делая вид, что ни о чем не догадалась: "О-ой, а что же это такое?..." - и ждать его щемяще-нежных слов, влюбленных взглядов, а дождавшись - счастливо упасть в его объятия/в беспечный обморок, это уже по желанию.
Проблема в том, что Джин не смотрела ни одной мелодрамы. Ей вообще современный (да и ретро-)кинематограф был неблизок. Оглядев со всех сторон свою находку и осознав, что она не опасна (ну, по крайней мере снаружи и на первый взгляд, хотя мало-ли что там у Гарри рассовано по карманам!...Рон тако-ое рассказывал...), девушка решительно вопросила:
- Я открою? - и не дождавшись ответа, с видом сапера вскрыла загадочную емкость при помощи вилки.
О, там могла быть квинтэссенция всех тайн Вселенной!!...Примерно что-то такое и ожидается от таких людей, как сидящий перед ней парень. Но там оказалось....хм. Дамское украшение. О!...Ну конечно....
Глаза девушки заблестели. На щеках появился авантюрный румянец и она, вскинув глаза на возлюбленного, проговорила, понизив голос:
- Это какой-то артефакт? С работы, да?...


Возьмем свои слова обратно и взглянем в глаза правде – Гарри Поттер был самым счастливейшим человеком на всей населенной земле. За ненаселенную часть планеты мы, конечно, ручаться не можем, но факт остается фактом – сначала, когда Джин осторожно выловила из чашки размякшую коробочку, его сердце едва ли не выскочило из груди.
Черт, нет, нет, это все должно быть не так! Нормальные люди не так делают предложение, идиот! Не роняют в чашку кофе свадебное кольцо сразу после того, как благоверная отвязывает от спинки стула в магловском кафе!
С другой стороны, черт возьми, ну откуда мне знать, как все это делается? Я же никогда… то есть никого… да и вообще…
Мерлин, кажется, у меня начинается паника.
Молодец, Поттер! Ума палата! Интересно, ты когда-нибудь научишься существовать по-человечески?
Ведь живут же как-то люди – влюбляются, женятся, и «живут долго и счастливо»… Предложения как-то делают… У одного тебя что руки, что мозги – все не по тем местам рассортировано.
Ну и что ты ей скажешь сейчас? Нет, ты подумай. Ну, спросит она тебя, что это и какого черта, а ты что? «Джин, в общем, я подумал тут на досуге в перерыве между работой и заточением в плену у стула… может, ты выйдешь за меня?»
Боже, это звучит еще глупее, чем в реальности.
- Я открою?..
Нет, нет, нет, Джинни, ну пощади меня, ради бога, я и так вот-вот упаду в совершенно непоэтичный и негероический обморок, более подходящий викторианским барышням, чем таким хроническим идиотам, как я!
А потом он вдруг сообразил, что она… Мерлин! Да она же не поняла, что там!
В момент, когда он вдруг осознал, что Джинни не сообразила, какое сокровище попало ей в руки, Гарри почувствовал, что сейчас он разве что не взлетает.
Мать честная, этого быть не может!
Лицо Джинни на секунду приняло озадаченное выражение, когда коробочка приоткрылась. Позорно и совсем не по-мужски струсив, Поттер на мгновение зажмурился, а потом в полной прострации услышал:
- Это какой-то артефакт? С работы, да?...
Это так его поразило, что пару мгновений Поттер просто издавал нечленораздельные звуки, пожалев, что уже допил свое кофе, и стало нечем занять себя.
- Э-э-э… да… то есть нет… то есть как бы… это такая интересная история, Джин! – вдохновенно ляпнул Поттер первое, что пришло в голову, с некоторой опаской откидываясь на спинку стула. – Официант! – выкрикнул он, цепляясь за спасительную соломинку в виде замаячившей вдалеке обслуги. – Где наш счет? Мы ждем его уже… уже… уже… давно, в общем!


Да. Здесь - точно какая-то темная история: Гарри явно занервничал. И вот тут в голову Джинни стали закрадываться какие-то подозрения. Но козырное слово - "какие-то", они толком не сформировывались в конкретные удобоваримые фразы, и Джин ограничилась веским всеобъемлющим замечанием:
- Что-то ты темнишь!..
Впрочем, разузнать, для чего любимый носит в кармане коробочку с кольцом, да еще и женским, никому ее не показывает и бережно охраняет - это вызнать можно, рано или поздно загадка перестанет быть таковой. А пока официант принес счет ("и чего это у него вид такой недовольный?.." - ехидно подумалось Джинни), кисло, но вежливо улыбнулся и удалился. Девушка мельком просмотрела строчки, запуталась в незнакомых названиях маггловской валюты и передала листок Гарри.
К несчастью последнего, у Джин была хорошая память, и она, решив вернуться к более удобной теме, сама того не желая снова приперла его к стенке:
- Так что там с планами? У нас весь вечер впереди...- тихонько вздохнув, она слабо улыбнулась: - Только пожалуйста, не оставляй меня в одиночестве, раз уж дела твоего присутствия не требуют. Я скучаю по тебе - кажется, каждую минуту, пока не вижу.


Ну почему, почему он совсем не умеет врать?! А как было бы проще – он бы просто лихо отоврался и что-нибудь придумал, Джинни бы поверила, дав ему еще немного времени, чтобы собраться с духом.
Но ты, Поттер, ведь честный, - заметил тоненький голосок внутри не без ехидства. – Ты же никогда не можешь соорудить что-нибудь правдоподобное, прямо глядя в глаза. Особенно Джинни. Ну что сказать? Умничка, Гарри! Выпутывайся теперь, как хочешь.
Стоит ли говорить, что с фантазией у Поттера было не просто плохо, а катастрофически дурно?
- Что-то ты темнишь, - с легким оттенком подозрения протянула Джинни, и Поттер почувствовал, как его моментально прошиб ледяной пот.
А ведь это, должно быть, довольно интересно смотрится со стороны. Непонятно откуда взявшееся кольцо в его кармане, которое он тщательно скрывает, да еще и кольцо женское…
Ему стало нехорошо при мысли о том, что подозрения Джинни обретут более-менее осмысленную форму. Шестнадцатилетняя война с Темным Лордом с проблесками мира рядом с гневом Джинни Уизли покажется недовольством малыша, потерявшего в песочнице любимое голубое ведро.
Гарри почему-то навязчиво вспомнился мистер Уизли, вжимающийся в стену, когда его жена Молли начинает закипать. А уж что бывает, когда она пребывает в ярости…
Поттер вздрогнул, отгоняя совсем не радужную перспективу.
Прелесть какая!
Но тут появился официант, и его унылая физиономия сейчас показалась Гарри Поттеру священной землей, на которую ступил счастливый Одиссей после долгих годов странствий по воде.
Однако все его надежды разбились в пух и прах – официант положил счет и развернулся, чтобы уходить, не замечая умоляющих глаз, каковыми его провожал молодой человек за столиком.
Но официант ушел, ушел безвозвратно, подвергнув Поттера в еще более глубокую пучину отчаяния.
- Так что там с планами? У нас весь вечер впереди... - сказала Джинни с чарующей улыбкой, от которой моментально засосало под ложечкой. - Только пожалуйста, не оставляй меня в одиночестве, раз уж дела твоего присутствия не требуют. Я скучаю по тебе - кажется, каждую минуту, пока не вижу.
Чтобы унять дрожь в руках, Поттер зачем-то схватился за столешницу.
- Может, выпьем чего? Покрепче кофе, я имею в виду, - прохрипел он, мельком бросая взгляд на счет. - Понимаешь, Джин… у меня в последнее время все время крутится в голове одна мысль… - мучительно выдавил он. – Я же тоже о тебе всегда думаю. Даже когда ты рядом.
Спокойно, Поттер. Подумай о чем-нибудь нейтральном. Например, представь, как в твоей ситуации поступил бы Малфой… а, черт, это бесполезно! Малфой никогда не оказался бы в моей шкуре! Представить его женатым – все равно что вообразить Гермиону дурой!


Жара уходила на запад вместе с усталым солнцем, запекшим Лондон до золотистой корочки - и сонная сладкая слабость, растекшаяся по телу, вытеснила любые мысли о тайнах и их разоблачении.
Малышка, заметившая их странное появление, отошла от фонтана и, вспомнив про них, ходила вокруг их столика кругами, пока мать занималась какими-то своими взрослыми глупостями. Откуда-то с кухни веяло теплым духом свежеиспеченной сдобы с корицей (наверняка почти такой же вкусной, как у Молли...ей вообще нет равных).
- Может, выпьем чего? Покрепче кофе, я имею в виду, - предложил Гарри и рыжеволосая, радуясь такому предлогу остаться рядом, поспешно отозвалась:
- Ну конечно, я с удовольствием... - но оборвала фразу, услышав продолжение.
Вот так у человека в один момент вырастают крылья - и не важно, маг он или маггл. Это так просто. Химия любви. Пара слов, таинственная формула - и сердце бьется чуть чаще, дыхание сбивается...так наивно, так романтично - но именно так оно и бывает на самом деле.
Не нафантазируй слишком многого, глупышка. На шестом курсе осколки придуманной сказки ранили тебя слишком сильно после расставания, хоть ты и держалась молодцом: даже Луна - и та ничего не заметила, а уж на что проницательна.
Но ей не удалось скрыть своих эмоций в этот раз - девушку с головой выдал легкий румянец.
- О...мне..приятно, очень приятно это слышать...
Надо было променять хотя бы одного старшего брата на старшую сестру. Она бы растолковала, как и что следует говорить в такие моменты. А у меня весь словарный запас, кажется, свелся до невразумительных междометий!...


- Официант! Вернитесь! Коньяк нам! – это была первая более-менее членораздельная фраза, которую Поттер издал едва ли не с хрипом, вцепляясь в несчастную столешницу.
А она цвела.
Господи, как она хороша в этой своей внезапной улыбке с долей растерянности; и ему как будто снова шестнадцать, как будто Джинни снова поймала тот снитч на том матче, как будто она бежит к нему через всю гостиную Гриффиндора, через всех этих лишних людей, а ему остается просто раскинуть руки, чтобы она упала в его объятья с головой, ну а он – больше не выпустил.
Гарри Поттер совсем не умеет изрекать длинные, пафосные, преисполненные романтизмом речи, не умеет красиво говорить, но он готов найти любые слова, чтобы она просто вот так же рассеянно смутилась, непозволительно быстро краснея.
К черту – с ним ей позволительно абсолютно все.
И, пожалуй, она единственная, кто когда-либо умел по-настоящему его рассмешить.
Мысли о коньяке поразительно быстро выветрились из его головы. Он просто моментально обо всем позабыл; блаженная пустота расползлась где-то в области затылка.
Не задумываясь, он с грохотом отодвинул стул, вскочил из-за стола и рванулся вперед, едва не сбив половину интерьера кафе, впиваясь в ее губы безбашенным мальчишеским поцелуем, инстинктивно меняя угол…
Вот он, тот самый момент Икс.
Порывистым движением натренированного ловца он вырвал у Джинни из рук кольцо и затараторил:
- Слушай, я знаю, что я идиот, к тому же совершенно непутевый идиот, и это меня, конечно, не оправдывает, но это кольцо я купил для тебя. Купил уже недели три как, все тянул неизвестно зачем, а сегодня решил сказать наконец…
Он сделал широкий шаг назад и продолжил, не замечая, что почти кричит, и что добрая половина публики в кафе уже совершенно беспардонно таращится на маленькое живое представление, разворачивающееся перед их глазами.
- Послушай, я люблю тебя. Я без тебя жить не могу, понимаешь? И мне никто другой не нужен и никогда уже не будет нужен. В общем, я честно не знаю, как это делается, как люди все это произносят, но… ты выйдешь за меня замуж?
За спиной что-то с грохотом рухнуло, послышался предсмертный звон разбившегося стекла.
Официант, принесший два бокала с коньяком, от неожиданности выронил свой поднос и так и замер, нелепо вытянувшись в струну и едва ли не открыв рот.
Сердце звонко отстукивало румбу у горла.


...воздух....
...кажется, раскалился не на шутку.
Смазанно-плавное движение - и он рядом, так близко, так....Она не успела ничего сказать или сделать - а спустя секунду уже не собиралась. Ванильный привкус его губ, головокружение и слабость...как же сладко....Небеса, за что мне это сумасшествие? Когда вот так лихо сбываются самые потаенные мысли - это слишком сильно сказывается на общем состоянии.
Джин прикрыла глаза, тая от наслаждения, продлевая эти блаженные секунды и не замечая, как вытянулись физиономии рядомнаходящихся.
Да.......мм.... - робко коснуться пальчиками его щеки. Он сам виноват - сначала эта жестокая провокация на связывание, теперь - этот пламенный поцелуй..а между прочим вечер!...И в голову рыжеволосой забредают отчаянные мысли...
...которых словно пыльным мешком могла выбить из нее, пожалуй, единственная в мире фраза. И она была сказана. Сначала Джинни показалось, что она ослышалась.

...Секунда ошарашенного молчания, другая...какой-то толстяк слишком сильно сжал в руке тонкий бокал со спиртным - он звонко лопнул и расцветил его рубашку прохладной алкогольной лужей. Маленькая девочка выронила из липких пухлых пальчиков обсмоктанный леденец. Ее мамаша проводила помадой по размалеванным губам двадцать четвертый раз - механически и завороженно, создавая красным жирным стиком клоунский грим на увядающей физиономии.

Ч-черт возьми, если бы в этот момент посетители кафе могли бы ощутить хотя бы долю ее счастья - мир сломался бы от перевеса невозможно счастливых людей. "Да!!!" - хотелось кричать ей, - "Да, если бы ты знал, как я ждала этого, как я мечтала об этих словах и одергивала себя, как придумывала тысячу резонных отговорок, чтобы не фантазировать снова, и как все равно в сотый раз выводила пером на пергаменте "Миссис Джиневра Поттер" - и, скомкав, выбрасывала в камин. Если бы ты знал, как сильно, как невозможно сильно я люблю тебя!!!....Ты...ты.....о-охх...ну все, я сейчас чокнусь, наверное, так не может быть..."
Но вместо этого пауза была прервана тихим и серьезным:
- Эти секунды даны были на то, чтобы ты передумал. Н-ну а теперь уже поздно, потому что я абсолютно точно не против...
Закусить губу, неслышно смеясь.
Как славно, что Джин не умеет малодушно спасаться обмороком от выяснения самых важных на свете вещей.


Я вырос в среде маглов, к тому же весьма приземленных маглов, которые никогда не читали своему сыну (и уж тем более задрипанному племянничку) сказок о большой и чистой любви. Это довольно странно, но сказки мне когда-то читала только наша соседка, миссис Фигг, женщина со странностями и явными расстройствами нервной системы, в перерыве между бесконечными разговорами о своих бесчисленных кошках и угощением черствым несъедобным кексом и ирисками с налипшими фантиками, от которых сводило челюсть и намертво склеивались зубы.
И в этих магловских сказках все казалось мне таким же странным, как сама миссис Фигг, начиная от стандартного «В некотором царстве…» и заканчивая банальным «…и жили они долго и счастливо». Впрочем, я ведь тогда не знал, что это избитый литературный постулат. Мне казалось все это чем-то непомерно далеким и… недостижимым?..
Это ощущение я уверенно нес на протяжении всей своей жизни. Я совсем не похож на героя такой сказки или хотя бы магловского кино, где в конце обворожительная героиня непременно выходит замуж за своего не менее обворожительного принца.
Моя жизнь была подчинена принципу «выжить с минимальными затратами», какая уж тут сказка. Потом исчезло и само понятие «выжить». Потому что, откровенно говоря, я никогда не верил, что весь этот кошмар может закончиться для меня без собственной смерти. И не верил, что таким, как я, тоже положено счастье.
А с тобой – поди ж ты! – все стремительно изменилось.
Знаешь, тогда, в свои дурацкие семнадцать, лежа в спальном мешке и напряженно стараясь не слушать тревожные переговоры у костра Рона и Гермионы, я часто был готов взвыть на луну, как Ремус в минуты полнолуния. Мне отчаянно захотелось той самой магловской концовки кино. И вдруг стало обидно, обидно до колики в груди: я столько делаю ради этой победы, а что получаю взамен?
Только одиночество и, пожалуй, пару граммов сумасшествия.
Я убеждал себя, что так и должно быть, что это просто моя судьба, от которой никто не уходит, но, черт возьми, временами мне стало казаться, что – Мерлин, да я просто сглупил!
Какая, ко всем чертям, война, какой спальный мешок, костры, разговоры Рона и Гермионы?
Знаешь, я – дурак, верно, - все никак не мог понять, чего я хочу больше – победы или просто быть с тобой.
Газеты говорили, что я победил войну, но это неправда, Джинни. Потому что истинную войну, не имеющую отношения к Волдеморту, я победил только сейчас.
Когда ты, закусывая губу, вдруг сказала:
- Эти секунды даны были на то, чтобы ты передумал. Н-ну а теперь уже поздно, потому что я абсолютно точно не против...
- Передумал? Шутишь? Да никогда в ж

 Отправлено: 01.07.09 19:10. Заголовок: Для нашей Лилибет ) ..

Для нашей Лилибет )
На одной из них я даже устроила закос под вампирку, очень уж плотоядно облизываеццо ))))

 Отправлено: 01.07.09 19:12. Заголовок: Helya Frei дорогая м..

Helya Frei дорогая моя. Я в шоке, Боже, так красиво сделано...у меня просто нет слов! Ты чудо *крепко обняла*

 Отправлено: 01.07.09 19:16. Заголовок: Носи на здоровье )))..

Носи на здоровье )))).... Чудесные фото...ты - прелесть!

 Отправлено: 01.07.09 19:19. Заголовок: Helya Frei Спасибо, ..

Helya Frei Спасибо, спасибо, милая))

 Отправлено: 01.07.09 19:40. Заголовок: Helya Frei Это прос..

Helya Frei
Это просто...Божественно! *потеряла дар речи*
А 4-ая аватарка просто самая-самая...И сама фотография, как видно, просто шикарна...

 Отправлено: 02.07.09 07:59. Заголовок: Helya Frei, Я пораж..

Helya Frei,

Я поражена!!!!!! Супер!!!!!!!!!!

 Отправлено: 02.07.09 11:29. Заголовок: Шикарно!!! И четверт..

Шикарно!!! И четвертая и вообще все.

 Отправлено: 02.08.09 07:14. Заголовок: ты чудесна..)..

ты чудесна..)